Андрей Коробка: «Без генетики в АПК Кубани импортозамещения не будет»
Андрей Коробка: «Без генетики в АПК Кубани импортозамещения не будет»
Молочное животноводство за 3–4 года может показать на Кубани прирост в 30%. За счет чего это планируется делать и какую роль сыграет генетика, рассказал вице-губернатор региона Андрей Коробка
— Что происходило с инвестициями в сельское хозяйство Краснодарского края на фоне экономического кризиса и сложной ситуации с импортозамещением?
— Как ни странно, инвестиции в первом полугодии 2022 года у нас существенно выросли. В животноводстве на 18%, в растениеводстве — на 10%, в переработке — на 30%. Все понимают, что сегодня надо вкладывать средства в те направления, которые завтра и послезавтра будут востребованы.
Переработка привлекательна, потому что многие компании, которые закупали продукцию за рубежом, теперь понимают, что надо самим создавать современные продукты. У нас широчайшая сырьевая база, которая позволяет получать продукты глубокой переработки. В частности, Гулькевичский крахмальный завод уже планирует реализовывать инвестиционный проект в масштабах мирового уровня — речь о производстве лимонной кислоты, а также разных аминокислот, необходимых для современных продуктов.
Мы сейчас рассматриваем вопрос о создании новых заместительных производств. Это и детское питание, сухие молочные смеси — они у нас в своем большинстве импортные. В перспективе с ними есть все шансы выйти на международные рынки, страны Азии, Китай.
— На уровне конечного продукта вопрос импортозамещения постепенно закрывается. Но игроки рынка, власти и эксперты неоднократно отмечали, что остро стоит проблема в сегменте селекции и генетике. С какими культурами дело обстоит хуже всего?
— Еще в 2015 году губернатор Краснодарского края Вениамин Кондратьев говорил, что без собственных семян, без своей генетики и селекции говорить об импортозамещении и продовольственной безопасности неправильно. Была принята соответствующая стратегия развития АПК. Сегодня у нас хорошие показатели по ячменю, пшенице, другим яровым культурам. Что касается кукурузы и подсолнечника — тоже не все так плохо, но есть проблемы. Своего посевного материала хватает, но его качество уступает импортному.
Селекция и генетика — долгий процесс. Крупные иностранные игроки рынка занимаются этим десятилетиями. А у нас в 90-х образовался вакуум в этой сфере. Научные институты, занимающиеся этой работой, получали финансирование по остаточному принципу, задач по развитию никто не ставил. Тем не менее база, с которой можно и нужно работать, осталась. Селекционеры с ней сейчас работают, стараются улучшать качественные характеристики гибридов. Уже есть линейки по кукурузе и подсолнечнику, которые практически ничем не уступают импорту, но производятся они не в тех количествах, которые мы хотим.
Хуже всего обстоит дело с сахарной свеклой, там мы зависимы от импорта на 95%. Сейчас в нашем регионе эту ситуацию исправляет «Первомайская опытная станция», у которой есть исходный генетический материал, который позволит вывести и размножить гибрид, а позднее его можно будет производить и в промышленном масштабе. Все это легло в основу краевой программы. В ее рамках в этом году сеем семена сахарной свеклы родительских форм на площади 170 га. Это позволит нам получить 85 тыс. посевных единиц в 2024 году. Если все будет хорошо, то добавим еще площади.
Мы, кстати, смотрели эти гибриды, сравнивали, чем они отличаются от иностранных. Да, внешне она выглядит не так красиво, но по экономике даст результат не хуже. У наших гибридов лучше лежкость и выше устойчивость к болезням. Плюс ниже стоимость. Да, у иностранных семян где-то на 10% выше урожайность, но в целом наши выигрывают.
— Как обстоит дело с садами и виноградниками? Насколько мы обеспечиваем себя саженцами?
― В садоводстве саженцами мы себя полностью обеспечиваем. В плане виноградников, мы ежегодно производим порядка 4 млн саженцев. Но для наших планов по развитию этого недостаточно — мы считали, что вместо нынешних 1,7 тыс. га мы должны закладывать 3–5 тыс. га. Для этого нужно больше саженцев.
Кроме того, мы частично потеряли селекцию отечественных автохтонных сортов. Сейчас мы к этому возвращаемся с нашими научными институтами. Нам нужны вина не по образу и подобию европейских, а своя продукция, со своей идентичностью. Именно это будет востребовано, в том числе и за рубежном. У тех же зарубежных коллег запрос на «наше, местное».Только так мы получим своих потребителей и поклонников отечественной продукции — как в стране, так и за ее пределами.
— Острее всего вопрос с замещением импорта стоял в животноводстве. Есть ли там подвижки? Как обстоит ситуация сейчас?
— Проблема там серьезней, чем в растениеводстве. По яйцу мы практически полностью зависим от импорта. Своей генетики в птицеводстве как таковой у нас нет.
Такая же ситуация с крупным рогатым скотом. В крае сегодня создаются хорошие условия для развития направления. Мы компенсируем затраты на молоко, даем поддержку на наращивание поголовья, на приобретение племенного скота. Но проблема в том, что качественное поголовье попросту взять негде. С нашим потенциалом и требованиями покупать поголовье с генетическим потенциалом производства 7–8 тонн молока уже недостаточно. Передовые хозяйства у нас получают надои в 10–15 тонн, среднекраевой показатель — не менее 9 тонн. Взять коров с таким генетическим потенциалом сейчас негде, поэтому нам нужно думать о своей собственной селекции.
В частности, мы с компанией «Иннопрактика», «Мираторгом» и КубГАУ создаем цифровую платформу исследования всего поголовья региона. Мы хотим составить краевую базу генов, которая позволит идентифицировать высокопродуктивных животных уже на первом месяце жизни. Сейчас же мы понимаем потенциал коровы только тогда, когда она начинает доиться. А ее надо кормить два года, что составляет значительные затраты.
Второе направление — создание собственного селекционного центра, который станет источником нужного генетического материала. Это эмбрионы, семя быков-производителей, которое мы тоже завозили из-за рубежа. Сейчас процесс серьезно усложнился, поэтому мы рискуем потерять тот генетический потенциал, который накопили.
— Как планируется решить эту проблему?
— Единственное решение — в создании собственного генетико-селекционного центра. У нас остался год, может, полтора, для того чтобы использовать накопленный материал. Мы будем выбирать лучших коров, которые дают от 14–15 тонн молока, собирать и создавать свое племенное ядро.
― А есть ли понимание по срокам строительства?
― В этом году мы заканчиваем проектирование, в следующем приступаем к строительству, которое планируется завершить за год-полтора. Проект реализуется по принципу государственно-частного партнерства в Павловском районе. Общая сумма вложений оценивается в 1,9 млрд рублей.
На выходе мы планируем ежегодно получать порядка 200 нетелей. Но, самое главное, сможем производить порядка 5 тыс. эмбрионов с хорошей генетикой и около 200–250 тыс. спермодоз. Это позволит покрыть потребности нашего региона на первом этапе.
Через год-полтора после реализации проекта мы выйдем на качественно новый уровень в производстве. Почему мы пошли в этом направлении: тут два сопоставимых по важности продукта — это мясо и молоко, а также органическое удобрение. Последнее позволит снизить риски в растениеводстве по погодным условиям. Оно существенно меняет структуру почвы и снижает ускоренное испарение влаги, улучшает показатели плодородия.
И важный момент — это вопрос переработки зерна через животных, особенно в свете скачущей рентабельности этой культуры. Десять лет назад молочное животноводство было убыточным. А сегодня молоко в цене не упало и рентабельность выше. Мы за то, чтобы экономика в этом направлении была очень высокой. У нас есть конкурентное преимущество по сравнению с другими регионами, которое позволит нам с ними соревноваться и развивать это направление — в регионе хорошая кормовая база, мы создаем свою генетику. Рентабельность производства молока на Кубани в итоге будет выше, даже если цена на рынке упадет. За счет объемов и высокой продуктивности коров мы будем получать хорошие результаты.
Это будет важным элементом для Кубани — развитие молочного животноводства.
Самый главный фактор, с которым сложно бороться, — это высокие температуры. Для коровы 30–35 градусов — это тяжело. Но и в этой части есть решение — как раз за счет селекции и генетики мы найдем тех коров, которые на жару меньше всего реагируют.
По сути, мы планируем создавать идеальное животное. Это не быстро. Мы будем обращать внимание на те качества, которые влияют на экономическую эффективность.
— Что делается для решения кадровой проблемы?
— Что немаловажно, при этом центре будет создана база для обучения специалистов. Мы сейчас очень много теряем из-за слабой квалификации сотрудников. Получается замкнутый круг — у предприятий не складывается экономика, они экономят на кадрах, не берут хороших сотрудников с квалификацией, в итоге теряют производственные показатели.
— Как развиваются другие отрасли животноводства? В каких направлениях планируется двигаться?
— Отрасль свиноводства сейчас окрепла, но в ней основной акцент развития мы не делаем. У нас уже есть свой селекционно-генетический центр в Ейском районе, есть современнейшее предприятие «Нива» в Белоглинском районе. Оно, кстати, лучшее в Европе по содержанию свинопоголовья. Но нам сложно развивать это направление из-за того, что Краснодарский край — густонаселенный регион и тяжело соблюдать пространственную изоляцию, необходимую для защиты от африканской чумы свиней.
— А если говорить в абсолютных цифрах, на сколько мы можем вырасти в ближайшие два-три года? С учетом всех инвестиционных вложений, мер господдержки, которые вы обозначили.
— В молочном животноводстве большие перспективы. Ежегодно мы прирастаем на 4–5% по производству молока. Я уверен, что после введения селекционно-генетического центра, с учетом вживления эмбрионов, расширения поголовья, обучения, когда производители увидят перспективы и рентабельность, то получим прирост за 3–4 года в 30%.
— Что насчет мясного животноводства?
— С этим в регионе тяжело, для производства мяса нужны пастбища и определенные температурные условия. В предгорной зоне края есть хорошие перспективы по развитию альтернативного животноводства. То же самое овцеводство. У нас уже разработана программа по строительству новых современных овцеферм с господдержкой — предлагаем компенсировать 50% при реализации типового проекта. Совместно с Институтом овцеводства создали уже идеальный для нас гибрид животного. Таким образом, муниципалитеты Южной предгорной зоны получат свою специализацию.
Сбыт тоже есть — например, Иран готов закупать хорошую продукцию. Поэтому был создан трехпородный гибрид, который отвечает требованиям покупателей, чтобы в малом возрасте за год достигалась мраморность и другие характеристики.
— Что происходило с инвестициями в сельское хозяйство Краснодарского края на фоне экономического кризиса и сложной ситуации с импортозамещением?
— Как ни странно, инвестиции в первом полугодии 2022 года у нас существенно выросли. В животноводстве на 18%, в растениеводстве — на 10%, в переработке — на 30%. Все понимают, что сегодня надо вкладывать средства в те направления, которые завтра и послезавтра будут востребованы.
Переработка привлекательна, потому что многие компании, которые закупали продукцию за рубежом, теперь понимают, что надо самим создавать современные продукты. У нас широчайшая сырьевая база, которая позволяет получать продукты глубокой переработки. В частности, Гулькевичский крахмальный завод уже планирует реализовывать инвестиционный проект в масштабах мирового уровня — речь о производстве лимонной кислоты, а также разных аминокислот, необходимых для современных продуктов.
Мы сейчас рассматриваем вопрос о создании новых заместительных производств. Это и детское питание, сухие молочные смеси — они у нас в своем большинстве импортные. В перспективе с ними есть все шансы выйти на международные рынки, страны Азии, Китай.
— На уровне конечного продукта вопрос импортозамещения постепенно закрывается. Но игроки рынка, власти и эксперты неоднократно отмечали, что остро стоит проблема в сегменте селекции и генетике. С какими культурами дело обстоит хуже всего?
— Еще в 2015 году губернатор Краснодарского края Вениамин Кондратьев говорил, что без собственных семян, без своей генетики и селекции говорить об импортозамещении и продовольственной безопасности неправильно. Была принята соответствующая стратегия развития АПК. Сегодня у нас хорошие показатели по ячменю, пшенице, другим яровым культурам. Что касается кукурузы и подсолнечника — тоже не все так плохо, но есть проблемы. Своего посевного материала хватает, но его качество уступает импортному.
Селекция и генетика — долгий процесс. Крупные иностранные игроки рынка занимаются этим десятилетиями. А у нас в 90-х образовался вакуум в этой сфере. Научные институты, занимающиеся этой работой, получали финансирование по остаточному принципу, задач по развитию никто не ставил. Тем не менее база, с которой можно и нужно работать, осталась. Селекционеры с ней сейчас работают, стараются улучшать качественные характеристики гибридов. Уже есть линейки по кукурузе и подсолнечнику, которые практически ничем не уступают импорту, но производятся они не в тех количествах, которые мы хотим.
Хуже всего обстоит дело с сахарной свеклой, там мы зависимы от импорта на 95%. Сейчас в нашем регионе эту ситуацию исправляет «Первомайская опытная станция», у которой есть исходный генетический материал, который позволит вывести и размножить гибрид, а позднее его можно будет производить и в промышленном масштабе. Все это легло в основу краевой программы. В ее рамках в этом году сеем семена сахарной свеклы родительских форм на площади 170 га. Это позволит нам получить 85 тыс. посевных единиц в 2024 году. Если все будет хорошо, то добавим еще площади.
Мы, кстати, смотрели эти гибриды, сравнивали, чем они отличаются от иностранных. Да, внешне она выглядит не так красиво, но по экономике даст результат не хуже. У наших гибридов лучше лежкость и выше устойчивость к болезням. Плюс ниже стоимость. Да, у иностранных семян где-то на 10% выше урожайность, но в целом наши выигрывают.
— Как обстоит дело с садами и виноградниками? Насколько мы обеспечиваем себя саженцами?
― В садоводстве саженцами мы себя полностью обеспечиваем. В плане виноградников, мы ежегодно производим порядка 4 млн саженцев. Но для наших планов по развитию этого недостаточно — мы считали, что вместо нынешних 1,7 тыс. га мы должны закладывать 3–5 тыс. га. Для этого нужно больше саженцев.
Кроме того, мы частично потеряли селекцию отечественных автохтонных сортов. Сейчас мы к этому возвращаемся с нашими научными институтами. Нам нужны вина не по образу и подобию европейских, а своя продукция, со своей идентичностью. Именно это будет востребовано, в том числе и за рубежном. У тех же зарубежных коллег запрос на «наше, местное».Только так мы получим своих потребителей и поклонников отечественной продукции — как в стране, так и за ее пределами.
— Острее всего вопрос с замещением импорта стоял в животноводстве. Есть ли там подвижки? Как обстоит ситуация сейчас?
— Проблема там серьезней, чем в растениеводстве. По яйцу мы практически полностью зависим от импорта. Своей генетики в птицеводстве как таковой у нас нет.
Такая же ситуация с крупным рогатым скотом. В крае сегодня создаются хорошие условия для развития направления. Мы компенсируем затраты на молоко, даем поддержку на наращивание поголовья, на приобретение племенного скота. Но проблема в том, что качественное поголовье попросту взять негде. С нашим потенциалом и требованиями покупать поголовье с генетическим потенциалом производства 7–8 тонн молока уже недостаточно. Передовые хозяйства у нас получают надои в 10–15 тонн, среднекраевой показатель — не менее 9 тонн. Взять коров с таким генетическим потенциалом сейчас негде, поэтому нам нужно думать о своей собственной селекции.
В частности, мы с компанией «Иннопрактика», «Мираторгом» и КубГАУ создаем цифровую платформу исследования всего поголовья региона. Мы хотим составить краевую базу генов, которая позволит идентифицировать высокопродуктивных животных уже на первом месяце жизни. Сейчас же мы понимаем потенциал коровы только тогда, когда она начинает доиться. А ее надо кормить два года, что составляет значительные затраты.
Второе направление — создание собственного селекционного центра, который станет источником нужного генетического материала. Это эмбрионы, семя быков-производителей, которое мы тоже завозили из-за рубежа. Сейчас процесс серьезно усложнился, поэтому мы рискуем потерять тот генетический потенциал, который накопили.
— Как планируется решить эту проблему?
— Единственное решение — в создании собственного генетико-селекционного центра. У нас остался год, может, полтора, для того чтобы использовать накопленный материал. Мы будем выбирать лучших коров, которые дают от 14–15 тонн молока, собирать и создавать свое племенное ядро.
― А есть ли понимание по срокам строительства?
― В этом году мы заканчиваем проектирование, в следующем приступаем к строительству, которое планируется завершить за год-полтора. Проект реализуется по принципу государственно-частного партнерства в Павловском районе. Общая сумма вложений оценивается в 1,9 млрд рублей.
На выходе мы планируем ежегодно получать порядка 200 нетелей. Но, самое главное, сможем производить порядка 5 тыс. эмбрионов с хорошей генетикой и около 200–250 тыс. спермодоз. Это позволит покрыть потребности нашего региона на первом этапе.
Через год-полтора после реализации проекта мы выйдем на качественно новый уровень в производстве. Почему мы пошли в этом направлении: тут два сопоставимых по важности продукта — это мясо и молоко, а также органическое удобрение. Последнее позволит снизить риски в растениеводстве по погодным условиям. Оно существенно меняет структуру почвы и снижает ускоренное испарение влаги, улучшает показатели плодородия.
И важный момент — это вопрос переработки зерна через животных, особенно в свете скачущей рентабельности этой культуры. Десять лет назад молочное животноводство было убыточным. А сегодня молоко в цене не упало и рентабельность выше. Мы за то, чтобы экономика в этом направлении была очень высокой. У нас есть конкурентное преимущество по сравнению с другими регионами, которое позволит нам с ними соревноваться и развивать это направление — в регионе хорошая кормовая база, мы создаем свою генетику. Рентабельность производства молока на Кубани в итоге будет выше, даже если цена на рынке упадет. За счет объемов и высокой продуктивности коров мы будем получать хорошие результаты.
Это будет важным элементом для Кубани — развитие молочного животноводства.
Самый главный фактор, с которым сложно бороться, — это высокие температуры. Для коровы 30–35 градусов — это тяжело. Но и в этой части есть решение — как раз за счет селекции и генетики мы найдем тех коров, которые на жару меньше всего реагируют.
По сути, мы планируем создавать идеальное животное. Это не быстро. Мы будем обращать внимание на те качества, которые влияют на экономическую эффективность.
— Что делается для решения кадровой проблемы?
— Что немаловажно, при этом центре будет создана база для обучения специалистов. Мы сейчас очень много теряем из-за слабой квалификации сотрудников. Получается замкнутый круг — у предприятий не складывается экономика, они экономят на кадрах, не берут хороших сотрудников с квалификацией, в итоге теряют производственные показатели.
— Как развиваются другие отрасли животноводства? В каких направлениях планируется двигаться?
— Отрасль свиноводства сейчас окрепла, но в ней основной акцент развития мы не делаем. У нас уже есть свой селекционно-генетический центр в Ейском районе, есть современнейшее предприятие «Нива» в Белоглинском районе. Оно, кстати, лучшее в Европе по содержанию свинопоголовья. Но нам сложно развивать это направление из-за того, что Краснодарский край — густонаселенный регион и тяжело соблюдать пространственную изоляцию, необходимую для защиты от африканской чумы свиней.
— А если говорить в абсолютных цифрах, на сколько мы можем вырасти в ближайшие два-три года? С учетом всех инвестиционных вложений, мер господдержки, которые вы обозначили.
— В молочном животноводстве большие перспективы. Ежегодно мы прирастаем на 4–5% по производству молока. Я уверен, что после введения селекционно-генетического центра, с учетом вживления эмбрионов, расширения поголовья, обучения, когда производители увидят перспективы и рентабельность, то получим прирост за 3–4 года в 30%.
— Что насчет мясного животноводства?
— С этим в регионе тяжело, для производства мяса нужны пастбища и определенные температурные условия. В предгорной зоне края есть хорошие перспективы по развитию альтернативного животноводства. То же самое овцеводство. У нас уже разработана программа по строительству новых современных овцеферм с господдержкой — предлагаем компенсировать 50% при реализации типового проекта. Совместно с Институтом овцеводства создали уже идеальный для нас гибрид животного. Таким образом, муниципалитеты Южной предгорной зоны получат свою специализацию.
Сбыт тоже есть — например, Иран готов закупать хорошую продукцию. Поэтому был создан трехпородный гибрид, который отвечает требованиям покупателей, чтобы в малом возрасте за год достигалась мраморность и другие характеристики.
Источник: kuban.rbc.ru
Напишите комментарий
