Познаётся в еде. К чему привела страну пятилетка продуктовых санкций? Интервью с Василием Колташовым

Пять лет назад Россия ввела санкции, запрещающие импорт продуктов из ЕС и США. Каковы итоги?

Как это решение изменило всю россий­скую экономику, рассказывает директор Института нового общества Василий Колташов.

Шаг от пропасти

Алексей Макурин, «АиФ»: Как вы считаете, что стало главной причиной российских антисанкций – необходимость ответить Западу или создание условий для развития отечественного производства?

Василий Колташов: И то, и другое. Эмбарго стало реакцией на сложившую­ся ситуацию, но оно не было спонтанным. Ещё в 2010 г. была принята Доктрина продовольст­венной безопасности России, нацеленная на самообеспечение страны главными видами пищевой продукции. Разрабатывались программы господдержки сельхозотраслей. Но при этом правительство демонстрировало приверженность идеалам «свободной международной торговли» и правилам ВТО, которые требовали допускать больше иностранных товаров на свой рынок. Конфликт с Западом из-за Крыма и Донбасса избавил российскую администрацию от иллюзий по поводу такой политики и форсировал восстановление АПК.

Драматизм ситуации заключался в том, что в 2014 г. поднялась новая волна экономического кризиса, которая привела к падению цен на сырьевые товары и валютных доходов РФ. Первоначально у властей была надежда, что Запад придёт на помощь России, так же как в 2008–2009 гг. она помогла США, когда по американской финансовой системе ударила первая кризисная волна. Но Запад нам сказал: «Мы хозяева в мире, а вы стали слишком амбициозны». США и ЕС решили взломать нашу отечественную экономику, чтобы забрать наши ресурсы себе. Они первыми ограничили доступ на свои рынки российским компаниям и банкам, предав принципы ВТО. После этого, вводя продовольственные контрсанкции, Россия тоже могла не церемониться.

– Большинство граждан поддержало эмбарго, хотя оно означало исчезновение с прилавков дешёвых иностранных продуктов. Почему?

– Потому что это решение совпало с долгосрочными интересами населения. Россий­ская нация в 2014 г. сделала п­оворот от принятия свободной торговли, которая на самом деле не подразумевала равенства государств, к политике национально расчётливой, когда страна старается никому не дарить свою прибыль и свои рабочие места, замещая иностранные товары и развивая своё производство. Такую политику правильно называть неомеркантилизмом. Эмбарго на импорт – её возможная часть. И если бы не такой курс, России грозили бы закрытие своих производств и б­егство населения, что мы видим на Украине. Мы получили бы «девяностые годы 2.0». Но благодаря протекционистским мерам, вслед за продовольст­венным рынком введённым в ряде других отраслей, наша страна начала по-настоящему развивать экономику.

– Почему вы так в этом у­верены?

– Потому что протекционистскую политику в прошлом проводили все страны, добившиеся успеха. Самый известный в истории пример широко­масштабной санкционной войны – континентальная блокада Англии, организованная Наполеоном. Франция навязала её всем странам Европы, которые подчинила. В результате начался бум европейской лёгкой промышленности и российской, естественно. А когда Наполеона свергли, англичане с удивлением обнаружили, что наполеоновская таможенная политика осталась.

Цена прорыва

– Импортозамещение критикуют: и российский пармезан х­уже итальянского, и детали в машинах, собранных на российских заводах, импортные… И говорят, что политика эта буксует. Вы согласны?

– Категорически нет! Мы только в начале пути, который будет продолжаться 2–3 десятилетия. И есть очевидные успехи. Производство свинины всего за 5 лет выросло в 2 раза! Заметен рост в других животно­водческих отраслях (см. инфо­графику). И я гарантирую: при сохранении нынешнего курса будут развиваться все прочие направления АПК. На очереди садоводство, овцеводство, молочное животно­водство… Просто сначала инвесторы осваивают самые скороспелые отрасли, а потом, когда их развитие замедляется, перебрасывают капиталы на другие перспективные участки.

Более того, неомеркантилизм заставляет бизнес увидеть деньги там, где он их раньше не желал видеть. Пример – поставки российского сена в Японию, первые переговоры о которых прошли 2 года назад. Никто раньше не считал, сколько трав в Сибири и на Дальнем Востоке остаются нескошенными. А теперь появились проекты, позволяющие зарабатывать на экспорте кормов на азиат­ские рынки.

– Но разве нельзя было начать принимать подобные решения в спокойной обстановке, а не в ситуации, когда речь шла об экономическом выживании?

– В прежней логике нель­зя. В 2000-е гг., когда цены на нефть и другое сырьё были завышенными, прибыль падала российским властям и бизнесу как манна небесная. Только цепочка кризисов показала высшим чиновникам и компаниям, что модель экономики, основанной на сырьевых доходах, окончательно себя изжила, и заставила их выучить этот урок.

– Не слишком ли высокую цену за обучение экономической элиты заплатило население?

– Высокую! Рубль за 5 лет девальвировался в 2 раза. М­ясо от российских производителей поступает в магазины по более высоким ценам, чем можно было бы купить за рубежом. Но именно девальвация открыла перспективу для развития производства. А если раньше на рынке царили иностранцы, политика государства, направленная на поддержку отечественных производителей, всегда приводит к повышению цен на первом этапе. Требуется время, чтобы родной производитель, задавленный внешними конкурентами, научился производить дешевле.

– А пока народ затягивал пояса, запрещённые импорт­ные продукты безжалостно уничтожались. За 5 лет, по данным таможни, сожжена и раздавлена тракторами 21 тыс. т еды. Почему нельзя было бесплатно раздать м­алоимущим?

– Могло получиться так, что продовольствие, переданное благотворительным организациям, на самом деле попадает в продажу. Но главное даже не это. Телерепортажи об уничтожении санкционки были адресованы не России, а странам, из которых шла контрабанда. Москва тем самым демонстрировала Вашингтону и европейским столицам жёсткость своей позиции.

Что дальше?

– Санкции против РФ не смягчились. Похоже, германские и испанские фермеры, потерявшие миллиарды долларов из-за российского эмбарго, не смогли надавить на свои правительства.

– Нет, они надавили. Выборы в Европарламент, состоявшиеся в мае, показали, что растут оппозиционные настроения к еврократии и её курсу.

– А может быть, России самой пора смягчить контрсанкции, чтобы показать добрую волю и лишить агрохолдинги, завышающие цены, тепличных условий? Пусть работают эффективнее, конкурируя с иностранцами!

– Но ведь Запад в ответ свои санкции не отменит – вот в чём дело. В реальной политике односторонние уступки агрессивным «партнёрам» будут восприняты как слабость. А что касается конкуренции – да, конечно, она необходима, но на внутреннем рынке. От эмбарго в России больше всего выиграл крупный бизнес. Если вы зайдёте в супер­маркет, то увидите, что мясо в нём от нескольких известных компаний, а даже средние производители попасть на полку уже не могут, тем более фермеры.

Ставка на агрохолдинги была сделана не без оснований: только они могли дать быстрый рост объёмов производства. Но дать покупателям благоприятные цены могут только соревнование гигантов со средними предприятиями и развитие малого агробизнеса. Нужна такая экономическая среда, чтобы льготный кредит на проект можно было получить без личного знаком­ства с губернатором и министром, чтобы фермерские рынки работали в городах не по выходным дням, а постоянно.

Что потерял Запад от контрсанкций?

Не так давно руководитель внешней политики Евросоюза Федерика Могерини заявила, что страны Евросоюза полностью адаптировались к российским контрсанкциям: «Большин­ство затронутых секторов смогли найти альтернативные рынки. С 2013 г., предшествовавшего введению Россией эмбарго, общий экспорт агропродовольственных товаров ЕС в третьи страны вырос на 14,6%». Но, что бы ни говорили политики, потеря российского рынка дорого стоила иностранным поставщикам продовольствия. Как свидетельст­вует статистика Федеральной таможенной службы, за 5 лет западные страны и Австралия потеряли продажи на 46 млрд долл.

Самые большие убытки за пятилетие